Риск под попадание под молот следующего цикла будет приучать к осторожности.
Да лааааадно
Я быстро смекнул, что наша братия - кочегары - так увлечена
подкидыванием людского уголька, что не замечает довольно важной, хотя и
печальной, подробности: всякий раз вступающая в новый аврал вахта кочегаров
- будто по рассеянности, или по недомыслию, или по тайному предписанию -
стрательно запихивала в топку вместе с порцией нового горючего почти всю
кочегарную команду из прежней, уставшей, но славно потрудившейся вахты.
Получалась какая-то странная система: всякий, кто спустился в
кочегарку, будь он только топливом или, наоборот, генерал-кочегаром, назад
уже выйти не мог. Меня это даже удивляло.
Ну, хорошо - у топлива, допустим, никто не спрашивает, хочет оно в
топку или оно, быть может, возражает. Топливо - оно и есть топливо. Судьба
его определена.
А наш-то брат, кочегар? Он-то о чем думал? Ведь ни один кочегар не
хотел быть топливом. А становились почти все. Так почему?! Почему - раз за
разом, год за годом - спускалась в преисподнюю новая вахта, сверкая золотом
погонов, скрипя хромом новеньких сапог? Сапог хотелось среди босой команды?
Мяса вдоволь при голодном экипаже? Власти и силы над совсем бесправными,
задураченными людьми?
Наверное. А главное - все верили, надеялись, знали почти наверняка:
предыдущая вахта была последней, которую использовали на топливо вместе с
основным горючим. Начиная с них, вот с сегодняшней вахты, отработавшие
кочегары, хорошо напитавшие топливом котлы, будут теперь подниматься наверх,
чинно и заслуженно руководить, учить и отдыхать. Но никто не поднимался,
никто не выходил из кочегарки. Так уж, наверное, она была задумана. (с)